Блоги

В эти дни, когда пандемия коронавируса вынуждает соблюдать дистанцию, Элена Одриосола (Сан-Себастьян, 1967) распахивает перед нами двери своего дома. Её жильё — небольшая квартира с видом на театр имени Виктории Евгении, расположенная у реки Урумеа и служащая одновременно и домом, и творческой мастерской. Центральным элементом интерьера становится переполненный книгами шкаф, однако самое важное место занимает чертёжный стол. После съёмки мы занимаем противоположные стороны дивана — так диктуют нынешние правила. Здесь, в этих стенах, родилось большинство творческих замыслов Элены. Художница отмечает, что уже появлялась на страницах испанского издания 7K 17 лет назад, и с той поры она не переставала развиваться и искать новые творческие пути.

И ей это удалось. Её хрупкие, но невероятно умелые руки создавали иллюстрации для ведущих изданий. Она оформила свыше ста книг, работала над плакатами и логотипами, давая жизнь творческим замыслам. Уникальную манеру художницы можно узнать как в дизайне винных этикеток, так и в новейшей афише книжной ярмарки в Валенсии. Каждая линия в её работах словно дышит, ведь в ней заключена частица её души.

Недавно художница начала новый творческий этап, став соучредителем детского издательства Ediciones Modernas el Embudo. На официальном сайте компании её творчеству посвящены такие строки:

«Элена Одриосола не любит, когда её представляют, перечисляя регалии: например, „лауреат Национальной премии за иллюстрацию“, „обладатель Премии Эускади“ или „Золотого яблока“ Братиславской биеннале. Ей неприятно, когда её называют „тонкой“ художницей, а уж тем более — когда говорят, что её работы „поэтичны“. Она также не согласна, что её персонажи похожи на неё саму. Всё, что она делает, имеет свою причину. Например, шеи на её рисунках всегда крепкие — потому что „так голова держится лучше“».

— Вы — признанный, отмеченный наградами иллюстратор, но не любите этим кичиться.

— Это всё редактор (Густаво Пуэрта Лейссе) — я же просила не писать об этом! Мне немного неловко.

— Вас наверняка называют самой известным баскским иллюстратором на международной арене?

— Не знаю. Уверена, многие местные иллюстраторы публикуются за рубежом.

— Вы считаете, сколько книг проиллюстрировали и выставок организовали?

— У меня 111 книг (признаюсь, посчитала специально для ответа). Дизайн-проектов было множество, а вот выставок не так много.

— Но вы точно в числе самых титулованных иллюстраторов.

— Награды — как лотерея. Всё зависит от жюри. Я всегда думаю: «Мне не достанется». Да, ты в шорт-листе, но везение тут ни при чём — просто судьба. Когда побеждаешь, радуешься, а наутро понимаешь: «Всё, момент прошёл».

— Напомним Ваши главные достижения.: 2015 год принес Вам две значимые награды: Национальную премию Испании по иллюстрации (спустя девять лет после получения Второй национальной премии в 2006-м) и «Золотое яблоко» Братиславской биеннале за иллюстрации к «Франкенштейну». Ранее, в 2009-м, Вы были отмечены премией Эускади за «Aplastamiento de las gotas», а в 2013-м — за «Tropecista». Ваша «Oda a una estrella» в 2010 году удостоилась CJ Picture Book Award, а в 2018 и 2020 годах Ваши работы дважды номинировались на «Нобелевскую премию» в мире иллюстрации — премию Андерсена, где в этом году Вы вошли в число финалистов.

— Победа стала для меня неожиданностью. И честно говоря, вряд ли меня снова выдвинут на премию Андерсена — организаторы обычно чередуют кандидатов, так что в 2022 году наверняка выберут другого иллюстратора. Меня забавляет, когда её сравнивают с Нобелевской премией… вот только денежного вознаграждения она не предполагает (улыбается). Хотя престиж, конечно, огромный — как и у Братиславской биеннале. Когда я поднималась за наградой (а лестница там довольно коварная, да и я сама вечно всё роняю), едва не уронила своё «Золотое яблоко». Оно покатилось по ступеням, и вот — осталась вмятина… (со смехом показывает повреждённый трофей, затем раскрывает его, демонстрируя спрятанный внутри миниатюрный замок).

— Вы даже не хотели ехать за наградой — друзья уговаривали.

— Это правда. Я действительно общительна в кругу близких, но в незнакомой компании словно растворяюсь. Награды, признание… Бывали приглашения, на которые мне так и не хватило смелости ответить «да». Раньше я всегда отказывалась от публичных выступлений, пока не осознала — пора побороть свою застенчивость. И шаг за шагом начала принимать такие предложения.

— Творческая атмосфера царила в вашем доме с детства: — отец и дед занимались живописью, а вы продолжили эту традицию.

— Да, искусство было частью нашей семейной истории, хотя никогда не становилось источником дохода. Отец писал в реалистичной манере, прекрасно рисовал и увлекался фотографией — его работы были по-настоящему талантливы. Мама тоже обладала художественным даром. В нашем доме в Антигуо жил замечательный художник Хосе Зугасти — именно к нему меня отдали учиться в 13 лет. Годы занятий — уголь, масло, бесконечные эскизы… Мой дед, ушедший в год моего появления на свет, писал миниатюры пером, пейзажи, даже театральные декорации. Его творческий круг включал самих Сулоагу и Регольоса. Хотя он был моложе их, Сулоага разглядел в нём талант и звал в Париж. Но дед выбрал родную землю. Эта привязанность к родным местам передалась и мне.

— Ваш мир ограничен этим местом?

— Как-то на лекции о книгах мне задали неожиданные вопросы. Я, обычно не склонная к самоанализу, вдруг задумалась — и открыла для себя любопытные вещи. Например, мои персонажи — это отражение меня самой: они, как и я, не любят покидать привычное пространство. Я родилась здесь и редко куда-то езжу. Максимум — неделя-две отпуска в Басáне (там жила моя бабушка, это всего 50 минут на машине). Если предстоит дальняя поездка в одиночестве, накануне я чувствую тоску. Во мне нет духа путешественника, но когда я всё же решаюсь — никогда не жалею.

— Вам важно ваше рабочее пространство?

— Я не могу рисовать где попало. В отпуске у меня нет ни блокнота, ни карандаша. Многие иллюстраторы делают наброски в дороге, но я — нет. Мне нужен конкретный проект, обдумывание деталей — в этом весь интерес.

— Иллюстрация — это интерпретация или самовыражение?

— Когда я читаю текст, то спрашиваю себя: «Что я могу сказать своим рисунком? Что это значит лично для меня?» Бессмысленно повторять чужие образы — нужно найти собственный взгляд. Чем сложнее задача, тем увлекательнее. Так было с «Франкенштейном», где уже существовала масса версий. Главным стал вызов: заставить зрителя задуматься. В этом и есть радость моей работы — поиск, выбор техники под каждую историю.

У меня есть книги из разных стран на разных языках. Рисунки могут быть прекрасны, но для меня важнее история, которую они рассказывают. Иллюстрировать — значит оживлять текст, будь то детская сказка или взрослая проза. Некоторые изображения безупречны эстетически, но… пусты. Мне этого недостаточно.

— Вас пугает чистый лист?

— И да, и нет. Иногда есть тревога, но я знаю: рано или поздно решение придёт. Бывает, книга даётся мучительно — тогда я откладываю её, даю «отлежаться». Потом возвращаюсь и понимаю: «Это совсем не то, что я задумывала!» — но следую за интуицией. Другие работы рождаются легко. Есть книги, которые трогают до глубины души, но я не возьмусь их иллюстрировать — они совершенны сами по себе.

— Ваше творчество — ремесло или искусство?

— Мне ближе слово ремесло. «Искусство» — слишком громко. Некоторые называют себя художниками с большой буквы, но я так не могу. Да, можно быть мастером своего дела, но искусство — это нечто большее. Возможно, я ошибаюсь, но считаю: чтобы работа стала искусством, должны пройти годы, смениться тенденции — и только тогда видно, выдержала ли она испытание временем.

Если творчество не идет, можно, конечно, положиться на техническое мастерство и сделать хоть что-то, но мне это неинтересно. Даже стыдно — как будто обманываешь. Я всегда стараюсь делать максимум. Если мне нечего сказать — лучше промолчу. Хочу, чтобы мои старые работы и через годы вызывали у меня радость. Хотя, признаюсь, большинство уже не нравятся — кроме пары исключений.

Меня иногда просят повторить удачный стиль, но я против копирования себя. Я не «художник», а иллюстратор. Вот Квентин Блейк, например — кажется, рисует одно и то же, но это не так.

— Есть ли в Вашем творчестве рутина?

— Строгого распорядка нет. Всё определяется задачей: книга — одно, плакат — другое. Но вдохновение я черпаю из жизни, из своего мировосприятия.

— Вы работали с акварелью, тушью, акрилом, маркерами, цветными карандашами… Насколько важен выбор материалов?

— Материалы имеют значение. Маркеры и цветные карандаши я использую редко — только если того требует проект. Акварелью не пользуюсь уже годы, даже не помню, где моя старая коробка. А вот тушь вошла в обиход постепенно, почти незаметно для меня самой. Акрил — моя давняя любовь. Иногда делаю графитовые рисунки: есть книги, которые просто не терпят цвета.

— У вас узнаваемый стиль. Важно ли ему эволюционировать?

— Как и в любом деле, без развития начинается рутина. Если чувствуешь, что зашёл в тупик, лучше остановиться и заняться чем-то другим. Со мной такое может случиться — и я не хочу потом жалеть о сделанном.

— А чем бы занялись, если не иллюстрацией?

— Понятия не имею. Я реалистка и понимаю, что многие вещи мне не под силу. Если и думаю о чём-то, то в рамках эстетики, дизайна…

— Можно ли прожить на доходы от иллюстрации?

— Между книгой и читателем — целая цепочка посредников, и авторы с иллюстраторами получают меньше всех. Издательства, книжные магазины, аренда… Бывало, два месяца работы — а аванс даже не покрывает прожиточный минимум. Гонорар (который, увы, мизерный) приходит через год-два. Рынок требует новинок, но я за качество, а не количество. В нашем издательстве мы стараемся делать «долгоиграющие» книги — те, что будут переиздаваться, а не отправляться в утиль. Чтобы сводить концы с концами, нужно выпускать по книге в месяц — для меня это немыслимо. Премии с денежным призом спасают, но это капля в море. Поэтому, когда параллельно с книгой заказывают плакат (а я их обожаю делать), это радует.

— Так было всегда?

— Около 20 лет назад я зарабатывала больше. Делала много книг, но никогда — просто ради галочки. Сейчас это скорее личный выбор. Когда закрылось рекламное агентство, где я работала, я решила посвятить себя иллюстрации. Мама тогда в ужасе воскликнула: «Как это — не искать работу?!» Раньше я верила, что всё сложится, но несколько лет назад эта уверенность исчезла. Был проект, на который у меня ушел целый год, а результат так и не увидел свет. Как оценить такой труд? Иногда шедевр рождается за день — значит ли это, что он стоит меньше?

— Вам приходится ждать звонков или заказы сыплются как из рога изобилия?

— По-разному. Вот получишь премию — и кто-то решает: «Зазналась!» — и тишина. Люди судят, даже не зная тебя.

— Должен ли автор сохранять абсолютный контроль над работой?

— И да, и нет. Порой ты слишком погружён в проект и теряешь объективность — нужен взгляд со стороны. Как было с «Франкенштейном». Хороший редактор не давит, а улучшает твою работу. Мне повезло с таким.

— В детской литературе есть место цензуре?

— Если мы хотим говорить с детьми начистоту, нельзя замалчивать реальность. Бабушка в нижнем белье, подросток, выпивший лишнего (как в «Sentimientos encontrados», издаваемых Denon Artea на баскском языке, а позже El Embudo на испанском) — жизнь не состоит только из радуги. Ничто не должно быть ради эпатажа, но игнорировать вещи — глупо. Иногда я думаю: «Это точно запретят» — но пусть скажут «нет» сами. Политкорректность — не моя стихия. Да и каждый видит своё: я нарисовала одно, а зритель прочитал другое.

— Как вы оцениваете баскскую художественную сцену? Есть ли достойная смена?

— Здесь много талантливых иллюстраторов, в том числе тех, кого я даже не знаю. Сегодня проще увидеть работы новозеландского художника, чем соседа по региону — но я не занимаюсь активным поиском. За 25 лет в профессии всё изменилось: когда я начинала, не было ни интернета, ни школ, ни фестивалей. Придешь на конференцию и думаешь: «Неужели всем хватит работы?» Мне до сих пор иногда говорят: «Иллюстратор? Как это мило! А что это вообще такое?».
Я всегда работала по принципу «сарафанного» радио. Сначала выпустила книгу с Elkar, потом меня заметили в Anaya Publishing. Хотя нельзя отрицать: интернет стирает границы — тебя могут найти из любой точки мира.

— Вас ведь находили даже из Англии. Каким был этот опыт?

— У них совершенно иной, очень специфичный подход к иллюстрации — мне это не подошло, пришлось отказаться. Хотя условия там несравнимо лучше: англосаксонский рынок обширнее и имеет глубокие традиции.

— Интернет принёс больше пользы или вреда творческой индустрии?

— Во многом — пользы. Раньше я отправляла оригиналы почтой, всё было куда сложнее. Я по-прежнему рисую вручную, хотя многие перешли на цифру. Сейчас файлы можно переслать за секунды, это дешевле и удобнее. Но есть и обратная сторона: в этом потоке легко потеряться.

— Бумага или цифра?

— Я навсегда останусь верна бумаге — сам процесс рисования доставляет мне удовольствие. Хотя цифровые работы бывают потрясающими, но это уже совсем иная техника.

— В непростое для издательств время вы запустили Ediciones Modernas el Embudo — детский проект. Как это произошло?

— Никогда не думала, что окажусь по эту сторону баррикад. Я привыкла получать готовые предложения, а не инициировать. Но когда Густаво (Пуэрта Лейссе) позвал меня — согласилась. Может, это безрассудство (ведь параллельно нужно работать), но эти книги стоят того! Они — настоящая радость. Некоторые созданы для совместного чтения, с глубокими текстами, пробуждающими мысли. Они многогранны, допускают разные интерпретации.

— Пандемия помешала презентациям ваших книг.

— Мы отменили запуск испанских версий «Ya sé vestirme sola», «Sentimientos encontrados» и «Yo tengo un moco» (изданных также на баскском и каталанском). Встречи в Сан-Себастьяне, Витории-Гастейс и Гечо планировались на 11–13 марта. В Мадриде мы успели презентовать их раньше, но второе мероприятие пришлось отменить.

Мы — крошечное издательство. Пока всего четыре книги и четыре сборника. Что будет дальше — не знаю. Если раньше продажи были скромными, теперь и подавно. У людей, оставшихся без работы, сейчас другие приоритеты. Культурная сфера в упадке — как, впрочем, и другие. Книжные магазины кое-как работают, но бары? Кафе? Для фрилансеров это катастрофа.

— Над чем работаете сейчас?

— Готовлю серию «Qué ya sé» для самых маленьких — и ещё кое-что… Но об этом пока рано говорить.