Блоги

Мы взяли интервью у Сидни Смита, иллюстратора детских книг, удостоенного множества наград и недавно выпустившего первую собственную книжку-картинку «Малыш в городе» («Small in the City»). Он проиллюстрировал такие книги как: «Белый кот и монах» Джо Эллен Богарт («The White Cat and the Monk» by Jo Ellen Bogart), «Цветы у дороги» Джонарно Лоусона («Sidewalk Flowers» by JonArno Lawson) — книга внесена в список лучших иллюстрированных детских книг по версии New York Times 2015 года, «Городок у моря» Джоанны Шварц («Town Is by the Sea» by Joanne Schwartz) — книга, получившая премию Кейт Гринуэй в 2018 году, и признанная одной из лучших детских иллюстрированных книг по версии New York Times 2017 года. Смит, родом из Новой Шотландии, живет и работает в канадском городе Галифакс.

В определенный момент на пути иллюстратора, приходит понимание, что твое мастерство определяется только тем, насколько хорошо сочетаются текст и изображение. Если историю тяжело читать, то вы потерпели неудачу, если все усилия направлены на то, чтобы продемонстрировать свои художественные навыки, то проект страдает.

 
Я уверен, что это применимо не ко всем, но моя любовь к творчеству родилась из непростых моментов детства. Я не был особенно талантлив в рисовании, и в детстве я получал удовольствие от рисования не больше, чем кто-либо другой. Я много переезжал после развода родителей, на новом месте заводил друзей и мы сближались благодаря рисованию. В основном я рисовал супергероев и монстров (втайне я до сих пор люблю рисовать монстров). Когда я снова переехал и потерял связь с друзьями, я продолжил заниматься рисованием, оно было для меня способом побега от реальности, убежищем. Это произошло в том возрасте, когда многие дети перестают рисовать — лет в 12 им говорят: «Если у тебя не получается „рисовать“, то не стоит продолжать». Это тот возраст, когда многие дети чувствуют себя скованно и одиноко.

 
Я обнаружил, что сталкиваюсь с трудностями каждый раз, как занимаюсь искусством для кого-либо, кроме себя самого, в том числе и для читателей. Сам термин «книга для детей» может служить ограничением. Наши представления о том, что значит быть ребенком, очень условны, и это связывает руки. Вместо этого стоит задуматься над тем, что значит быть не только ребенком, а человеком, и исходить из этой мысли. Это осознание пришло ко мне, когда я работал с Шилой Бэрри, редактором Groundwood Books. Она не навязывала свои идеи, а наоборот, помогла мне обрести уверенность в своем творчестве.

 
«Малыш в городе» — это мой первый опыт написания книги. Я всегда хотел писать, и благодаря работе с другими авторами я понял, какие истории вызывают во мне отклик, осознал свои сильные и слабые стороны. У меня не было ни опыта в писательстве, ни своего собственного стиля. Вместо этого я решил подойти к работе более системно. Я знал, что польза быть одновременно иллюстратором и писателем состоит в том, что текст и картинка могут сплетаться более причудливо, поэтому постарался написать историю, в которой одно не может существовать без другого.

 
Я планирую писать и сотрудничать с другими авторами, пока не закончатся истории, которые я хочу рассказать.

 
Я думаю, большую роль играет творческая интуиция. Мне нравится представлять, как читатель следит за развитием сюжета. Пытаться манипулировать аудиторией — это как ходить по тонкому льду. Если делать все слишком очевидным, читатели будут недовольны, а если не вдаваться в детали, можно их запутать. Я хочу, чтобы книга сохраняла интригу и при этом была простой для понимания. Книга должна одновременно испытывать читателя и вознаграждать его.

 
Решение добавить разворот без слов было интуитивным. Некоторые мои истории я счел возможным прерывать тишиной. Темп играет большую роль в изложении сюжета и взаимодействии с читателем. При этом важно понимать, когда истории необходимо непрерывное звучание. Иллюстрации — мощный инструмент, который позволяет контролировать то, как читается произведение, добавлять словам вес и полностью менять их значение.

 
Когда я был ребенком, мой папа пошел к ясновидящей. Он спросил у нее о своих детях, и гадалка сказала, что я должен стать кинорежиссером и смогу достичь такой же известности, как Спилберг. Я никогда об этом не забывал. Меня очень вдохновляет современное кино. Язык кино и иллюстрирование книг очень похожи.

 
Ваше детство прошло в Новой Шотландии. Как это повлияло на ваше творчество?

 
Сложно сказать, что именно Новая Шотландия привнесла в мое творчество. Я вырос в окружении книг, библиотеки были для меня святилищем, да и к тому же моя сестра — поэтесса. Мой старший брат проявлял глубокую страсть к природе и картографии, моя мать — очень сострадательный человек, а любовь моего отца к фотографии передалась мне в виде любви к иллюстрации, а также помогла закрепить в памяти воспоминания о детстве.

 
Жизнь в сельской местности тихая. Бывает, что атмосферу торжественности и вдохновения можно найти в самых непримечательных местах. Полагаю, именно это чувство я всегда стараюсь воссоздать в своих работах.

 
Вы упоминали, что «деревенский менталитет» не приемлет внимания к индивидуальности. Как эта идея повлияла на вас? Проявляется ли она до сих пор в вашем творчестве, как писателя и иллюстратора?

 
Такое может происходить по всему миру, но я обнаружил, что в обществах, подобных тому, где вырос я, существует определенная «аллергия» на гордость. Говорят «не зарывайся», имея в виду «чем выше летаешь, тем больнее падать». Тем, кто вырос в деревне, нельзя полагаться на удачу, ведь она всегда может ускользнуть. Моя бабушка часто говорила: «Я никогда не просила о многом, и получила то, чего желала». Временами бывает сложно признать, что у тебя есть цели и мечты. Что еще хуже — если они сбываются.

 
Думаю, я уделяю много внимания характеру историй, которые я иллюстрирую, и это связано с моей боязнью успеха. Кажется неправильным слишком глубоко погружаться в мир чувств, и я считаю, что читатели, как и я, предпочитают наблюдать последствия ранимости и искренние чувства. Важно найти золотую середину, соблюсти баланс эмоциональности, и я стараюсь это делать, но получается не всегда.

 
Вы часто располагаете иллюстрации на странице по образцу комикса или графического романа. Что (помимо вашей любви к серии Calvin & Hobbes и комиксам в целом) побуждает вас использовать такой подход? В каких случаях вы отказываетесь от этого формата в пользу полностраничного?

 
Полостные иллюстрации во многом полезны. Их можно использовать для ускорения темпа повествования, например, когда персонаж путешествует, или для описания деталей сцены.

 
Я всегда использовал тушь, скорее всего из-за моей детской любви к комиксам Рэкема (Артур Рэкем) и Гори (Эдвард Гори). Рисование тушью и кистью оказывает на меня терапевтический эффект. Я от природы нервный человек с проблемами с самооценкой, но работа кистью вдохновляет меня быть тем человеком и художником, которым я хочу быть. Лучше всего работать кистью, когда ты спокоен и расслаблен. Линия получается красивой, когда ты доверяешь кисти и играешь с ней. Я позабыл, как развлекаться в творчестве. Профессия иллюстратора отнимает много времени, поэтому я побуждаю себя снова наслаждаться рисованием и экспериментировать. В книге, которой я сейчас занимаюсь, нет ни работы с кистью, ни туши. Вместо этого я пробую использовать другие материалы и получаю восторг от работы. Думаю, это отразится на результате, и это прекрасно. Был риск оправдан, или нет, я хотя бы получил удовольствие.

 
Был момент, после переезда в Торонто, когда я решил, что буду притворяться тем художником, которым хочу быть. Я начинал работу с новым издательством, Groundwood Books, и увидел возможность создать новую версию себя. До этого мне приходилось работать в определенной манере, что не приносило мне удовлетворения, но я считал, что стоит оставаться последовательным. Оказалось, что никому нет до этого никакого дела. Так что я притворялся художником, уверенным в себе и своей творческой интуиции. Спустя какое-то время я забыл, что притворяюсь. Не то чтобы я изменился. Я просто позволил себе быть собой. Это всегда сложно. Каждый день бывают мгновения, когда я сомневаюсь в себе.

 
Вы фанат книг Эдварда Гори. Что в его работах отзывается в вас как в художнике?

 
Эдвард Гори был мастером неоднозначности в том, как он сочетал слова и располагал рисунки на страницах. Дать намек на жестокую смерть или ужасное преступление — намного более эффектно, чем сказать напрямую. Мрачность его историй захватывает. Очевидно, что он писал для себя. Его жуткие, таинственные сюжеты не подходили для детских книг, что наверняка создавало проблемы его издателям. Но он придерживался своего мнения, и стал уникальным новатором.

 
Художник развивается, когда бросает себе вызов. Какие творческие риски вы видите для себя в будущем?

 
Первоочередная задача в работе — бросать вызов себе самому. Меня не вдохновляет проект, если мне не приходится идти на риск и работать вне своей зоны комфорта. Обычно я начинаю работу над проектом свободно, не ставя себе никаких ограничений, и добавляю их уже в процессе. Главное испытание для меня — преодолевать искусственно созданные мною правила. Или ставить себе настолько амбициозные цели, что, даже если я их не достигну, то все равно продвинусь очень далеко. Искусственно созданные мною правила обычно связаны с материалами, характером истории, либо ожиданиями других людей. В следующей книге я планирую использовать материалы и стиль, к которым не привык.