Barbro Lindgren

Лауреатом Мемориальной премии Астрид Линдгрен в 2014 году стала шведская писательница Барбру Линдгрен. Эта новость порадовала не только шведов. Книги писательницы известны читателям разных стран. На родине в Швеции она пользуется безграничной любовью и уважением не одного поколения читателей.

А серию книжек о поросенке Борьке, вышедшую недавно в издательстве «Клевер Медиа Групп» писательница выпустила с иллюстрациями художника Улофа Ландстрёма (в последних изданиях Борьку переименовали в Бенни).

Но творчество Барбру Линдгрен не ограничивается книжками-картинками, хотя и в этом простом жанре писательница достигла важных результатов, расширив его границы так, что он из «малышового» превращается в чтение на все возрасты — веселое и мудрое одновременно.

Барбру Линдгрен с равным успехом работает в разных жанрах: ее поэзия лирична и не чужда философских размышлений, а прозаические произведения часто отмечены изрядной долей абсурда, который удивительным образом позволяет писательнице точнее донести до читателей важные рассуждения о мироустройстве и человеческих характерах. Такова, например, вышедшая в издательстве «Самокат» повесть-бурлеск «Лоранга, Мазарин и Даньян».

Это история об очень необычном и весьма хулиганистом семействе. Лоранга — самый лучший на свете папа, ведь у него даже имя — не имя, а название лимонада, и всё на свете ему трын-трава. Чтобы не загубить свои лучшие годы, он нигде не работает, а потому всё время дома: слушает эстрадную музыку, напевает популярные песни и играет с сыном — в общем, наслаждается жизнью. По утрам он уплетает яйца в скорлупе, а иногда для себя любимого торжественно готовит блюдо из «сухих хлебцев, яиц, застарелой каши, картофельного пюре, брусники и молока». А ещё вместо шапки он предпочитает носить замечательный «утеплитель для чайника».

Мазарин, сын Лоранги, в целом — самый обычный мальчик: ест булочки, читает комиксы и слоняется без дела (хотя утверждает, что умеет «стрелять и сражаться армейскими ножами»).

Дартаньян, отец Лоранги, — пожалуй, самый непредсказуемый в знаменитой троице. Сегодня он — укротитель тигров, завтра — водопроводчик, послезавтра — индеец Оленья Нога, иногда мастер —маляр Петерсон, готовый всё и всех перекрасить, а то вдруг, заболев «лайрингитом», воображает, что он сторожевой пёс, и кусает прохожих. Иногда Дартаньян бывает и сам собой — «довольно старой развалиной», живущей в сарае подальше ото всех, чтобы микробы не попадали.

Таковы главные герои. Ещё в лесу на верхушке сосны живёт Дартаньянов дедушка, но он такой старенький, что может только куковать, как кукушка, и хлопать крыльями. А на живописной куче хлама лежит жираф, он пришёл однажды ночью, в канун летнего солнцестояния, да так и остался. От жирафа тоже несомненная польза: «он съел крышу гаража, всю, до единой черепицы» — и теперь в гараже бассейн, где Лоранга с Мазарином плавают каждый день. Иногда, правда, жираф ведёт себя неподобающим образом и пожирает кровати вместе с постельным бельём.

Каждый день к ним с жалобами наведывается сердитый старик, у которого почтовый ящик битком набит красными совами. А недавно из соседней «необычайно приятной» тюрьмы во время каникул стал приходить в гости «весьма симпатичный с виду» вор Густав.

Понять это произведение, руководствуясь здравым смыслом, нельзя, ведь в литературе нонсенса для него места нет. Тем более что у Барбру Линдгрен в «Лоранге, Мазарине и Дартаньяне» нонсенс — это даже не игра в слова, как у Эдварда Лира, или средство создания философского контекста, как у Льюиса Кэрролла: здесь он существует ради себя самого, ради игры в бессмыслицу. Так что среди взрослых читателей книгу оценят прежде всего те, кто до сих пор не прочь подурачиться и пофантазировать. Для ребёнка же любой нонсенс — прививка от зашоренности и закостенелости взрослого мира.

По своей структуре это произведение во многом напоминает весёлый сон, в котором нет логики нашей реальности, но есть своя внутренняя логика, которая через некоторое время становится понятной читателю и зрителю. Несмотря на то что, по словам автора, образцом для неё служила собственная семейная жизнь в загородном доме — с мужем, свёкром и детьми, можно предположить, что имена героев намеренно выбраны нешведские, чтобы указать — место действия, вероятно, где-то «в заграницах», где обычно всё шиворот-навыворот.

Особое место в творчестве писательницы занимают две серии автобиографических книг, в которых Барбру Линдгрен вспоминает собственные детство и юность. Эти книги раскрывают читателю особенности личности автора, обусловленные ее детскими переживаниями: Бабру росла очень ранимым, деликатным ребенком, всегда сострадала чужой беде и боялась обидеть окружающих, но при этом сама рано изведала и горечь одиночества, и боль утраты — ее любимый младший брат трагически погиб в юности. Чувство единения с хрупким и незащищенным миром и острота сопереживания пронизывают все книги писательницы. С годами Барбру Линдгрен стала сильной независимой женщиной, но, как она сама признается, очень хорошо помнит, каково это — быть ребенком. В отличие от многих детских писателей, она не просто играет в детство, но принимает взрослую ответственную позицию. Память детства помогает ей лучше понять ребенка, а опыт взрослого — понять читателей —родителей. И те и другие платят Барбру Линдгрен за это искренней любовью.

Писательница обладает драгоценным талантом — писать весело, говорить о серьезном, не впадая в морализаторство, ее творчество доказывает: шутка, улыбка — отлично вмещают глубину мысли и сложность чувств. В заключении жюри премии указывается: «Произведения Барбру Линдгрен — о чем бы она ни писала: о веселых проказах или грустных раздумьях — пронизаны юмором, и в то же время им присуща особая теплота, которая трогает ребенка». Писательница раздвинула границы детской литературы и привнесла стилистическую и языковую дерзость, богатство психологических нюансов не только в книжки-картинки для самых маленьких, но и в абсурдные прозаические произведения, экзистенциальную детскую поэзию и реалистические романы для подростков.

Известие о присуждении престижнейшей премии однофамилице Астрид Линдгрен не могло, конечно, не вызвать разных толков и шуток. Что ж, ответом на все эти реплики может служить веский довод: Астрид Линдгрен некогда сама благословила начинающую писательницу на литературный путь и даже дала ей несколько важных советов, которым та следовала осознано и неукоснительно. Так что преемственность здесь очевидная. И она явно на пользу детской книге.

© Ольга Мяэотс, 2014
© Анна Штейман, 2014