Первый успех окрылил молодого писателя. В последующие годы он выпускает еще несколько поэтических сборников, пишет роман
«Фабиан. История моралиста», издает книги для детей:
«35 мая», «Летающий класс». Великий режиссер Макс Рейнхардт ставит спектакль для детей по его книге
«Кнопка и Антон». За шесть лет Эрих Кестнер стяжал себе славу грозного сатирика, бескомпромиссного критика, лирического поэта и веселого детского писателя.
Большинство книг Эриха Кестнера автобиографичны. В них нашли отражение реальные события и личные переживания. «Я не жаждал славы, денег, даже счастья, но я хотел стать тем, кто я есть…» признается герой романа
«Ученик чародея», словно повторяя слова автора.
Шли годы, менялись эпох, но в самые трудные переломные моменты жизни и общечеловеческой истории писатель оставался верен себе.
Когда в 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер, Эрих Кестнер не поддался увещеваниям друзей и отказался эмигрировать. Более того — он добровольно вернулся из безопасной нейтральной Швейцарии в фашистскую Германию, где его ждали ненависть властей и их приспешников, гонения, аресты, и, главное, запрет на любые публикации. Его имя было включено в список неугодных Третьему рейху авторов, книги которых подлежали уничтожению. 10 мая 1933 года на Оперной площади в Берлине состоялось варварское аутодафе — фашистские молодчики жгли книги классиков мировой литературы: Бертольта Брехта, Томаса и Генриха Маннов, Эрнста Хемингуэя, Анри Барбюса, Максима Горького и многих других, в том числе — Эриха Кестнера.
У писателя хватило мужества лично присутствовать при казни своих творений. Он стоял в стороне и смотрел, как горят его детища и книги писателей, чьим творчеством он привык восхищаться. С возмущением и отчаяньем наблюдал Кестнер за людьми, собравшимися на этот шабаш. Он ненавидел и презирал глумящуюся толпу, но не мог не любить и не жалеть соотечественников, не мог не сострадать судьбе родины, ввергнутой в пучину ужасных испытаний. Веру в торжество разума писатель пронес через самые мрачные годы. И победил.
Впрочем, позиция Эриха Кестнера была понятна не всем. Нашлись и такие, кто желание писателя разделить с родиной ее судьбу пытались выдать за слабость, чуть ли не за сотрудничество с гитлеровским режимом. Писатель достойно и мужественно встретил эти обвинения. Уже после войны Кестнер писал: